Во дворе лужи, в палисаднике кисель.
Леха с утра, не приходя в сознание, чинил свою машину.
Живет он на первом этаже, поэтому перемещался из квартиры к ласточке и обратно в одних носках.
Три часа он сидел с открытой дверцей и созерцал ливень и свечной ключ, который держал в руках.
На все попытки речевого контакта Леха отвечал лишь горловым пением и вялой жестикуляцией.
Мы с Виталиком припасали за открытой Лехиной квартирой и за ним самим.
Чтобы не стырили нажитое непосильным трудом и чтобы он сам не переместился во времени и пространстве.
Виталик всего на минуту отошел по нужде, как Леха резво взял с места и мордой машины поправил березу.
Теперь будет чем заняться еще пару недель.
К вечеру, когда пришла с работы жена, Леха уже вырвался из колеса сансары и находился на пол-пути к нирване.
Она сказала нам спасибо, закрыла квартиру и вышла к неудавшемуся Гастелло, сидевшему на бордюре и медитирующему на лужу:
- Ты домой-то пойдешь, козел?
Леха задрал ногу и промямлил с обидой:
- Вот. Только помыл пол водой, а носочки уже грязные.
