Чингачгук по сравнению со мной - просто чумазый мальчишка, ковыряющий в носу и не знающий, где право, а где лево. Никто не мог прокрасться на кухню из спальни тише меня.
Три часа ночи. Открываешь глаза и чутко прислушиваешься и оглядываешься. Легче побрить воздушный шарик, чем неслышно откинуть одеяло со своих мослов. Потом, следуя шестому чувству и не касаясь стен, проемов, косяков, тапок у кровати и кота, оказываешься у заветного холодильника. Делаешь стойку суслика на случай засады. Свет от открытой дверцы ослепителен, как ворота в рай. Берешь кусок чего-нибудь вкусного, присаживаешься на краешек табурета и шустрой белкой грызешь, стараясь на чавкать и не щелкать выбитой челюстью.
Правда, какая-то сволочь придумала шуршащую упаковку для печенья и пряников. На этом я палился пару раз -
зажигается свет, стоит растрепанная жена, а ты таращишь глаза, как лемур с куском во рту.
Правда, потом я нашел выход из положения - стал пересыпать сладости и выпечку в плетеное блюдо. Вроде как это интеллигентно смотрится и вообще помещики и господа всегда так делали.
И если тебя не застукали с набитым зобом, то всегда можно сделать невинное лицо и сказать, что встал попить.
